С первым просмотром не сравнится ни один последующий, но даже по прошествии многих лет, история киллера и подобранной им девочки-нимфетки булавочным уколом отзывается в сердце, а в голове ассоциативно начинает звучать «Shape of my heart».
Умственно ограниченный, эмоционально незрелый убийца с душой ребенка, социально неадаптированный и способный только убивать, Леон живет в своем закрытом, камерном мирке, напоминая машину, неодушевленный автомат, идентичный оружию, из которого он убивает своих жертв, и интеллект его, признаться, равен IQ пушки с оптическим прицелом. Равнодушный ко всему, включая работу, которую тот выполняет механически (с равным успехом он мог шинковать капусту в ресторане), Леон ведет сравнительно «вегетативный», аскетический образ жизни, ни к чему не стремясь и ничего не желая.
Его жизненный путь представляет собой прямую, поделенную на мелкие отрезки-смертоносные миссии, а в конце линейки — закономерная, вполне предсказуемая насильственная death. Конечно, при его работе строить планы на глубокую старость — довольно легкомысленно, но Леон не строит их не из разумных соображений, анализируя свои перспективы, он их не строит потому, что плывет по течению, и к собственной судьбе безучастен в той же мере, в какой Леону наплевать на жизни своих жертв. Однако, нуждаясь в минимальном душевном контакте, он перевозит к одной съемной безликой квартиры на другую кактус, пассивной, чисто номинальной «дружбы» с которым киллеру вполне хватает.
Матильда — девочка-подросток, выросшая в «неблагополучной» семье, о жизни знает на порядок больше сорокалетнего мужчины, причем не понаслышке. Гораздо более зрелая, чем ее сверстники, она повидала чернуху и плохие времена, не питает иллюзий и стремительно движется к карьере проститутки, стриптизерши (автоматически вспоминается сцена из «Близости») или, в лучшем случае, продавщицы в каком-нибудь чахлом магазинчике, откуда опять-таки — на панель. Однако убийство маленького брата, свидетельницей которого стала Матильда, привело ее за спасением к молчаливому, замкнутому соседу в неизменном черном пальто.
Леон не был рад вторжению в свою размеренную, организованную жизнь, но по неясным причинам приютил девчонку. Та потянулась к незнакомцу. Их отношения вскоре приобрели приятельский характер, застряв на «детском» уровне. Причем мужчину этот «детский» устраивал (на другом он просто не был способен себя реализовать), т. к. соответствовал психическому развитию, а физиология, судя по всем, спала мертвым сном. В то время как тринадцатилетний ребенок (или ей было 12?) отчаянно стремился к зрелым relationships: «Для девушки очень важен первый опыт…». На лицо типичная смена ролей с заметным привкусом Набокова. Мое сознание с готовностью признало свою извращенность. Пикантность ситуации пришлась ему по вкусу.
Душевные ломки удачно вписались в контекст типового боевика, в котором киллер с юной подопечной противостояли коррумпированной полиции, осуществляющей зачистку. Возглавлял банду «плохих легавых» псих-наркоман с лицом и телом Гэри Олдмана, чью внешность максимально изуродовали, подбив под персонаж.
Актеры? Жан Рено в «Леоне» впервые обратил на себя мое внимание, и долгое время я подсознательно ассоциировала его с этой ролью. Потом он сыграл Ньеманса в «Багровых реках», и я обнаружила в его огромных совиных глазах недюжий, изощренный ум и живость, коих прежде не наблюдала. Олдмана таким я предпочитаю не знать, поэтому «прохожу мимо, не здороваясь», а Портман с клеймом замарашки была хороша. Так хороша, что даже став «королевой галактики», не перестала вызывать ассоциации с маленькой шлюшкой с грязным воображением. Конечно, я преувеличила со словом «шлюшка», но привкус нечистоплотности сохранился. Вот что значит знаковая роль! Точнее, обратная сторона подобного образа. Как бы то ни было, в «Леоне» она смотрелась очень органично.
Итог: действительно прекрасный, несколько нетрадиционный фильм, вызывающий бурю эмоций. Фильм не масштабный — скромный, с небольшим бюджетом, но лирика «неправильной» любви и грамотное использование денег в реализации идеи поднимают «Леона» на высокий уровень, делая культовым и выдающимся. Тот, кто из последних сил держался, чтобы не зарыдать в финале фильма, неизбежно рыдал, как только вступал Стинг со своим невероятным саундтреком.
